Здравствуй, земля целинная!

Нынешнее поколение молодежи об освоении целины знает лишь из учебников истории, где этому великому событию посвящено совсем немного. А парни и девчата 50-х годов прошлого века участвовали в этой битве за урожай лично, и для них – это ярчайшее событие в их жизни. Среди тех, кто по комсомольской путевке отправился в казахстанские степи, была и Галина Николаевна Семенова. Вот ее рассказ.

В комсомол я вступила в 1952 году, когда училась в семилет- ней Унечской школе. В восьмой класс пошла уже в Ущерпскую среднюю шко-лу и отучилась здесь один год. Там же начала активно участвовать в комсомольской работе.

По окончании школы поступила в Новозыбковский пединститут на физмат. В апреле 1956 года нам сообщили, что на целине ожидается большой урожай зерна, на его уборку формируют комсомольский эшелон с Брянщины. И Новозыбков приступил к формированию первого студенческого отряда для участия в уборке урожая на целине. Желающих поехать было много, но брали только первый и четвертый курсы. На первом курсе училось 100 человек, из них брали половину. Нам предстояло досрочно, на две недели раньше, сдать сессию без троек и без «хвостов». Потом требовалось пройти медицинскую комиссию. И третье условие: студотрядовец должен быть морально устойчив. Об этом свидетельствовала характеристика из комитета комсомола.

Командиром нашего отряда был Александр Дьяченко, бригадиром – Владимир Бень-кович, отслуживший армию. Всем, кого отобрали для отправки на целину, выдали подъемные в размере двух стипендий и велели приобретать теплые вещи, предупредив, что в конце августа в степи по ночам уже холодно. Мы купили фуфайки, теплые шаровары, ботинки.

Провожали нас в первых числах июля. Вся центральная площадь Новозыбкова была заполнена людьми. Играли духовой оркестр, гармошки, гитары, баяны. Нам предстояло ехать в товарных вагонах. Вместо постелей тюфяки, горячая вода – в титане. Но никто не унывал. Вагоны были украшены цветами, еловыми ветками, лозунгами, шарами. Работали громкоговорители. Нас провожали, как героев на фронт. Наш состав проезжал через всю Брянщину, и в каждом городе были такие же проводы.

В Клинцах добавился еще один отряд из ста человек, затем – еще в Унече, Почепе и в Брянске. Всего в эшелоне ехало около тысячи студентов. В Брянске еще садились молодые рабочие. А вскоре по громкоговорителю услышали объявление, что у двоих человек отбираются комсомольские путевки и они снимаются с поезда за распитие спиртных напитков. После этого случая больше никаких нарушений дисциплины не было. В каждом вагоне имелся свой командир, который строго следил за порядком.

Ехали мы четверо суток. Четыре раза в день по пути следования нас кормили в солдатских столовых. Когда прибыли на место, первым делом отправились в медпункт, где нам сделали прививки от энцефалита. Потом стали формироваться бригады. Мы попали в совхоз Березовский Бурлинского района Западно-Казахстанской области. Вокруг – море пшеницы! Посреди этих полей была оставлена большая незасеянная территория для стана. Здесь нам предстояло поставить палатки и обустроиться.

Перед нашим приездом прошел дождь, и в поле нас повезли на «Студебекерах» — огромных военных машинах с цепями на колесах, потому что другие там просто бы не прошли. На местах будущих станов нас высадили, затем привезли большие палатки, кровати. После обеда доставили палатку для механизаторов, к вечеру приехали солдаты.

В каждой бригаде работали 30 студентов, 30 механизаторов и 30 солдат со своей кухней и вагончиками. Баней служил специальный вагончик, кухня – под открытым небом, только зонтики делали над котлами. С туалетами возникли проблемы. Наши ребята начали под них копать землю – поломали лопаты. Только ломом смогли выдолбить яму и сделать загородку.

В таких условиях мы прожили два месяца. В июле и первой половине августа было тепло, а во второй половине августа и сентябре днем стояла жара, а ночью – холод. Мы надевали фуфайки, халаты, платки, но все равно мерзли.

Самым трудным оказалось сделать ток. После первого дня работы лопатами наши ладони покрылись пузырями. Бригадиры схватились за головы, обработали нам раны, перебинтовали. На следующий день привезли рукавицы, мы их надели на перебинтованные руки и опять приступили к работе.

За две недели сделали большой ток, а потом пошло зерно. Одна смена трудится с 8 до 15 часов, другая – с 16 до 22, третья – с 22 до 5 часов утра. На танцы вечером ездили по очереди. Приезжали на центральную усадьбу и артисты.

Наша задача состояла в том, чтобы лопатами накидывать зерно на транспортер, который подавал его на машины. Механизаторы работали комбайнерами и помощниками комбайнеров, солдаты – водителями. Два месяца шел сплошной поток зерна. От комбайна машины везли его на ток, оттуда – на элеватор. Работа прерывалась только к утру, когда падала роса, или во время дождей. Но они случались редко. Горы зерна находились под открытым небом, намокали, а когда выходило солнце, зерно начинало гореть. Все, кто были в то время на току, начинали зерно разбрасыват, перелопачивать. Мы, девчонки, вдвоем грузили мешки с зерном по 60 килограммов. И откуда только сила бралась! Я на целине поправилась на семь килограммов. Ели по 2-3 порции, такой аппетит был после ударной работы. Когда вернулась домой, отец пошутил: «Тебя не на курорты надо отправлять, а на работу».

На следующий, 1957 год, зерна было уже не так много. Мы работали в другом совхозе и жили в большом деревянном строении на стане. В этот раз мне пришлось стать поваром. Поварихи были из местных. Приготовили первый раз еду – студенты не наелись. На следующий день – то же самое. Несколько дней мы терпели, а затем собрали собрание, выбрали комсомольский контроль за работой кухни.
Предстояло вставать в 5 утра, когда повара делают закладку. Стали спрашивать, кто может подняться так рано. Я привыкла подниматься рано, вызвалась еще одна девушка, нас и назначили контролерами. Ходили мы на закладку продуктов два дня. На третий день поварихи не выдержали и заявили бригадиру: «Сами работайте!» А утром не явились на работу.

Бригадир собрал нас и говорит: «Завтрака не будет, поварихи уехали». Тогда на собрании было решено, что готовить будут те, кто проверял работу кухни. Мы честно признались, что варить не умеем, но наши аргументы во внимание не приняли. Привезли продукты, и мы пошли на кухню. В первый день сварили борщ, гречневую кашу с подливкой. Все наелись и сказали: «Вот и хорошо, вы и будете поварами».

Два месяца мы вставали в половине пятого утра и варили на 120 человек. Мисок было всего 30, а едоков — 120. Так что за обед надо было три раза поменять посуду, помыть ее и встать снова на раздачу. Но мы справлялись. Правда, у нас были помощники – ребята дрова кололи, воду в цистерне привозили.

Было тяжело, но никто тогда не жаловался. Мы боялись не оправдать доверия, которое нам было оказано, и старались изо всех сил. О том замечательном времени у меня остались только теплые воспоминания. За работу на целине у меня есть награды – медаль «За освоение целинных и залежных земель», грамоты совхоза и обкома комсомола. Заработали мы немного, но были счастливы, что участвовали в таком важном для страны деле.

Годы учебы в институте для меня были самыми счастливыми. На первом курсе я записалась сразу в несколько кружков — парашютный, танцевальный, лыжную секцию, курсы кройки и шитья, обучалась езде на мотоцикле. Вместе с товарищами ездила на уборку урожая в колхозы, зимой мы ходили в военный госпиталь в Новозыбкове. Я преподавала оказавшимся на излечении военнослужащим математику.

Закончив институт, получила направление в Кемеровскую область. Там в сельской школе проработала три года. Мы постоянно участвовали в различных соревнованиях, смотрах художественной самодеятельности, фестивалях, вели большую лекционную работу. Я читала лекции о Ломоносове, Ковалевской, о лунных и солнечных затмениях. Интересной жизнью жили и педагоги. Каждый педсовет начинался у нас с тридцатиминутной спевки. Мы ставили спектакли, давали концерты, зимой выезжали на санях, укутавшись в тулупы и платки в другие села.

Потом я вернулась на Брянщину, и пять лет проработала директором в своей родной школе, в деревне Унеча. В то время школа была большая, училось 320 человек. Сейчас ее уже нет, закрыли. Здесь тоже мы готовили концерты, лекции, на них в клуб собиралось до 200 человек.

20 лет работала в пятой средней школе, из них 10 лет – организатором по внеклассной и воспитательной работе. И здесь в мою жизнь тесно вплетался комсомол. На опорном пункте милиции работали юные дзержинцы, они помогали следить за порядком. Шефы, фабрика имени Дзержинского, предоставляла нам клуб и оркестр для проведения школьных вечеров. В торжественной обстановке лучшим ученикам присваивалось звание «Юный корчагинец».

На счету комсомольцев школы много добрых дел: уборка на братском кладбище, площади Свободы. У нас работало школьное лесничество. Мы хоронили кучи мусора, собирали каштаны и рябину, пропалывали рассаду в питомнике. Осенью ребята ездили в колхоз убирать яблоки, свеклу, морковь, капусту, работали на овощебазах. Летом отправлялись в походы, работали в пионерских республиках по месту жительства – комсомольцы работали с младшими детьми, были вожатыми. Комсомол сыграл большую роль и оказывал помощь в воспитании младшего поколения, и работы много делали. Помню последнего комсорга в школе, в 1991 году им был Саша Синакин. Потом пришли другие времена.

Оглядываясь на пройденный путь, могу с уверенностью сказать: мы, мокомольцы пятидесятых – шестидесятых годов, счастливое поколение. Мы не просто жили, мы созидали. И до сих пор смотрим на мир с молодым задором.

Н. ГОРОХОВА.