Прачки

07 мая 2021

Подвигам женщин в годы войны посвящены книги и фильмы, о них сложены легенды и песни. Они вытаскивали раненых из огня, ходили в разведку, подползали с гранатами к вражеским танкам, пускали под откос эшелоны, летали на самолетах. Но были и другие, об их нелегкой работе мы знаем совсем мало. Познакомилась с ними совсем случайно.

Мне открыла дверь маленькая, худенькая старушка с добрыми глазами и ответила: «Вы ошиблись, какой я ветеран, я прачка, в войне не участвовала».
К чему лукавить, я растерялась, хотела уже уйти, но что-то меня удержало, я осталась.
– Что было, то было, зачем ворошить прошлое, – продолжала Анисья Шевцова и еще сказала, что не одна она стирала, а было их несколько из одного села.
С 13 лет работала в сновальном цехе на фабрике по три смены Елена Васильевна Шелухина. Из Коржовки два часа шла пешком на работу и столько же обратно. А когда освободили город от немецко-фашистских захватчиков, пошла работать в госпиталь, что располагался напротив ТЭЦ, прачкой.
С ней вместе работала и Анна Руденок (ныне Васильева). Когда полевой госпиталь тронулся вслед за наступающими частями – и они поехали. Раненых было столько, что девчата поняли: одни не справятся. Анна Руденок вернулась в Коржовку-Голубовку вместе с представителем госпиталя и сагитировала еще девчат. Согласились пятеро. И в это же время по разнарядке военкомата сельсовет направил еще троих.
Мчится поезд – везет девчат на фронт, туда, где идут тяжелые бои, где ждет неизвестность.
Едут по Белоруссии, по выжженной земле. Едут девчата, то плачут навзрыд, то смеются, то все вместе. И у каждой хоть и общая госпитальная доля, и общая родина, а судьба своя. И мечты. И прошлое. И надежды на будущее. И тяжелые испытания. Последних случалось на их пути больше. И все же сумели вынести то, что, казалось выше человеческих сил.
Не верится Анне Руденок, что она уже свободна. Посылали в Свердловск на военные заводы. А она сдрейфила: больно страшно было ей по молодости одной ехать в неведомую даль. Сбежала из Брянска. Скиталась, перебивалась с хлеба на воду – домой-то нельзя, судить станут по закону военного времени. Добрый человек и посоветовал: «Иди в госпиталь прачкой, и судить не будут, и покормят». Она и пошла. А уж когда свою коржовскую команду набрала, и вовсе от сердца отлегло.
Евдокия едет и думает: как-то там младшие? Вспоминает, как привела к дверям детдома брата и сестру – дома не прокормить. Что такое голод, семья знала не понаслышке.
Анисья мечтает о любви. И есть ли она на свете? Прожила 27 лет или прогоревала? Некогда было грамоте учиться. А в самый цвет – когда 20 лет сравнялось, отца раскулачили. Отняли и скотину, и дом, и утварь.
Пелагея Кулешова родной матери не помнит, годовалой осиротела. Мачеха ее воспитывала. Всего хватило в суровом детстве: и раннего тяжелого труда, и лишений, и обид.
По недоразумению попала на фронт Анна Кулешова. Пришла в сельсовет вместо старшей сестры, та приболела. Отец и говорит: «Ступай-ка ты, Аннушка, ты несовершеннолетняя, проверят списки и отпустят». Пошла она в чем стояла с надеждой, что отпустят. В Клинцах на улице Красной выстроили в ряд, напутствовали – и по вагонам. За Гомелем помыли в бане, вагон закрыли и дальше повезли – в бурках коржовских с бахилами и домотканном сарафане.
Но часто мысли их прерывались, им приходилось выскакивать из вагонов – поезд обстреливали, бомбили. Но вот они на месте, в Кобрине. Под Брестом и под Варшавой идут тяжелые бои. Слышали девчата, и оттуда поступают тысячи раненых. А у них план по стирке – 75 рубах или кальсон, столько же брюк, 200 полотенец, 150 наволочек, 30 одеял. Целый день, не разгибая спины, над корытом.
И к стирке приступали не сразу: лезвием очищали вшей, которых было множество, потом куски засохшей крови и гноя. Стирали днем, а ночью сушили. Хоть умри, а сдай партию чистого белья утром. А привезут раненых с передовой, берут подружки в руки носилки и носят.
А что стоило покормить раненых? Одному подашь, другой просит, а третий переползает, чтоб получить двойную порцию. Один ругает, другой боготворит, а кто-то кричит: «Вас бы на передовую!» Ох, иной раз кажется, как ни страшно на этой передовой, а все ж, наверное, легче.
Ну как выдержать, когда страшный обрубок человеческого тела без рук и ног смотрит с мольбой? Подойдешь к нему, причешешь, погутаришь – и слезы у обоих.
А сидеть долго некогда, надо идти работать. Идешь мимо еще одного такого беспомощного, а он зубами хватает за халат, чтобы остановилась…
Анисье Шевцовой, как самой старшей, поручили стирать бинты из операционной, иным при виде их дурно становилось, а она стирала. А после с рук в волдырях и мозолях слезала кожа, девушка долго не могла ни есть, ни спать.
А где жили прачки? Первое время размещали по квартирам, так мужики – они ж и на фронте мужики – покоя не давали. Пришлось от назойливых ухажоров сбежать в госпиталь. А поскольку места там не было, спали на чердаке. Прижмутся девчата друг к дружке – и ногам теплее, и рукам, и душе.
Кто засыпал, а кто уже и вздыхал: приглянулся Елене раненый Алексей, уж больно долго он лежал на госпитальной койке, целых полтора года. И впрямь пал на сердце этот костромской. С такими-то ранами, а зря не лежит, воды привезет, дров принесет. А пошел на поправку – посыльным стал, сведения поставлял о раненых в другие части. И она такая, что сложа руки сидеть не привыкла. Парень то и впрямь оказался хорошим, только инвалидом остался на всю жизнь. Привезла его Елена в Коржовку-Голубовку, да так и прожили всю жизнь в любви и согласии.
Все вместе с госпиталем поехали дальше в города Франкфурт-на-Одере, Шверин, Берлин. Многое повидали и в Германии прачки. «Чуть было и я не умерла там возле могил, когда похоронили наших русских раненых», – рассказывает Анна Филипповна Кулешова. Бережно хранит она шесть благодарностей главкома. К примеру, в них сказано: за отличные боевые действия при вторжении в Германию. А на самом деле – за перевыполнение плана стирки солдатского обмундирования. Разве поймет кто, как ей, хрупкой 16-летней девушке, давалось это перевыполнение? Благодарность Анна Филипповна передала в музей на хранение.
Вот такие необычные истории услышала я от коржовских женщин. Вот их полные имена: Елена Васильевна Шелухина, Анисья Андреевна Шевцова, Евдокия Захаровна Ковалева, Мария Федоровна Рудая, Пелагея Егоровна Кулешова, Анна Иосифовна Кучерявых, Анна Павловна Филиппанова, Анна Степановна Руденок, Екатерина Захаровна Быконя. Все, о чем поведали мне эти простые крестьянские женщины, наверное, хватило бы на целый роман.
Вот только о фронтовых прачках романов что-то не густо. Лишь у Сергея Баруздина нашла повесть «Тася»: низкий поклон писателю за то, что сумел разглядеть подвиги в этой далекой от всякой романтики среде.