И свой поклон приносит ей земля
Большие натруженные руки в синих ручейках вен и глубоких морщинах бережно гладили белое полотно, на котором алели гладью вышитые маки. Рядом с пожилой женщиной на диване лежали домотканые полотенца, скатерти, наволочки, и на всех цвели цветы необычайной красоты. Все эти «букеты» вырастила-вышила Анастасия Ивановна Беспалова. Даже в трудные периоды жизни, когда уходили в мир иной дети, чтобы притупить боль утраты, она брала иголку с яркой ниткой.
Сегодня Анастасия Ивановна с трудом вспоминает события прошлых лет. Шутка ли – почти сто лет по земле прошла. И не только прошла, но и проехала на тракторе, она ведь была одной из первых трактористок в колхозе «Атеист», образованном в Киваях в 30-х годах прошлого века.
О своей жизни женщина рассказывает не по датам, а по ярким событиям, которые сохранились в памяти, словно всполохи. «Век прожила тут, только на три годочка уезжала на персидскую границу, когда замуж вышла за пограничника, – вспоминает собеседница. – Родители мои – Замотаевы Прасковья Кузьминична и Иван Петрович – робили в колхозе. До того, как вступить в колхоз, на себя робили – сеяли, пахали. Семья у нас большая была – пятеро детей, мама, папа и свекор. Старшая сестра – с 10 года, потом вторая, я третья, потом шли брат и еще одна сестра. А как образовался колхоз, сразу и пошли в него.
Но богаче не стали. За работу получали хлеб да картошку. Поэтому жили очень трудно. Из одежды у нас, детей, были рубашка полотняная да платьишко, даже чулков не имели. Ходили в лаптях. У нас с братом были одни лапти на двоих, только портянки у каждого свои. До обеда он в школу в лаптях идет, после – обеда я. Лапти отец плел из липового лыка или вязал из пеньковых веревок. Нередко в такой обувке ноги растирали в кровь.
Верхнюю одежду шили из сукна, которое сами и ткали из овечьей шерсти. Ткань эта была тяжелая, колкая. Из овечьих шкур и шубы шили. Когда появились фуфайки, их берегли, надевали лишь по праздникам.
Батька на войне погиб, и мама во второй раз замуж вышла. На руках – малые дети, а еще конь, корова, пахать надо было кому-то. Вот свекор и посоветовал невестке: выходи замуж. Мама и вышла».
Крестьянский труд и сегодня нелегок, а в тридцатые годы приходилось еще тяжелее. Чтобы выжить, работали все – и взрослые, и дети. Занятия в школе посещали в межсезонье, в основном зимой. Анастасия Ивановна вспоминает: «От Михайлы начинаю учиться (Михайлов день отмечается 8 ноября – авт.), а в марте кончаю, потому что работать надо. Я и в няньках была, и взрослым помогала. Старшие сестры по вечерам ходили в ликбез, трошки читали и считали. Повзрослев, одна из них в колхозе работала, другая в годы войны на санитарном поезде раненых возила».
Анастасия же мечтала водить трактор, завидовала трактористам, которые лихо управлялись с железным конем. Сегодня признается, что не она свою профессию выбрала, горе – еды в семье не хватало. В 16 лет пошла она к председателю за разрешением работать на тракторе. Однако он отказал – годков, мол, маловато. Расплакалась Настя, и так долго упрашивала председателя, что тот махнул рукой и сказал: «Хочешь работать – работай».
В те годы Анастасия Замотаева была не единственной женщиной-трактористкой в Киваях. Вместе с ней на трактора сели Лена и Шура Гришаковы, Лена Лавринова, Шура Актюшина. Конечно, не романтика и энтузиазм двигали девушками из бедных крестьянских семей. В действительности все было намного прозаичнее: в колхозе трактористам за их труд выдавали картофель, зерно, мясо, а что еще было надо многодетной семье.
Науки давались с трудом. На уроках часто засыпала от усталости. Взрослые над ней посмеивались, но Настя упорно училась и овладевала мужской профессией. Если чего-то не понимала в тракторном деле, вечерами, когда девчонки бежали в клуб, она грузила «железяки» на плечи и – к опытным трактористам на стан: покажите мне, расскажите.
Даже сегодня, спустя много десятилетий Анастасия Ивановна помнит названия деталей, устройство трактора Харьковского тракторного завода. Именно на нем несколько лет до войны и после с весны до глубокой осени пахала, засевала колхозные поля трактористка Беспалова. Короче говоря, выполняла все работы. Только на ремонт техники девчат не брали. Но и здесь Настя проявила настойчивость. Пару месяцев вместе с механиками собирала и разбирала своего железного коня, чтобы узнать его лучше. Вскоре могла самостоятельно разобрать и собрать трактор, устранить неполадки.
Работать на первых марках тракторов Харьковского тракторного завода в далекие тридцатые годы было непросто, хотя трактористы тогда трудились в паре с прицепщиками. Сегодня о такой специальности уже давно забыли. А тогда на машине отсутствовала гидравлика, и прицепщик отвечал за плу- ги – поднимал или опускал их, помогал трактористам заводить технику. Прицепщик сидел на плуге, и, если трактор начинал тонуть в сыром месте, должен был отцепить или поднять плуг.
«Теперь хорошо, все сам делаешь, и кабины со стеклом, а тогда пылюку глотали, – вспоминает старая трактористка, – когда сеяли, да скородили – с головы до ног были в пыли… Пашу час, два, в сон начинает клонить. Вышла из борозды, подхватилась. В борозду встала, поехала дальше». Трудились в две смены – днем и ночью, без скидок на пол и возраст. Трудно, конечно, приходилось девушке, но отступать она не хотела.
В те годы деревенские девчата не могли похвастаться разнообразием нарядов. Но если летом они щеголяли в платьях, то Настя с подругами – в черных комбинезонах, которые выдавались трактористам. «Но бывало, – рассказывает она, – бегали с девчатами и на танцы. Доедем до края села на тракторах, остановимся, а музыка играет, хотим потанцевать, погулять. Пойдем, в кусты спрячем комбинезоны и бежим в клуб. Натанцуемся, вернемся в час ночи, прицепщик заведет нам трактора, и мы едем пахать».
Не девчонка – огонь. Такой и вышла на одной из ранних фотографий. И хотя она явно была сделана на документ, фотограф поймал прямой, волевой взгляд смелой и порывистой натуры. Кудрявые волосы непослушным ореолом взметнулись над упрямым лбом. Она никого и ничего не боялась, сама творила свою судьбу.
Конечно, эпоха полуголодных энтузиастов и героев наложила на нее свой отпечаток. Вместе со всеми Настя не раз озорно напевала: «А ну-ка, девушки! А ну, красавицы! Пускай поет о нас страна! И звонкой песнею пускай прославятся среди героев наши имена!». Только в число героев их так и не записали. Ни в горячей юности, ни в зрелые годы. Когда я спросила про награды, бабушка, махнув рукой, сказала: «А есть где-то медалька да грамоты». Да и пенсию она заработала небольшую – всего 16 тысяч рублей вместе с доплатой, причитающейся после 80 лет.
Правда, в молодости не думали о наградах, больше – о счастье. И оно нашло Настю. На побывку приехал аж с самой границы киваевский парень Федор Пашуков. И на танцах повзрослевшая, похорошевшая Настя Замотаева приглянулась ему. Быстро сыграли свадьбу, и молодой супруг забрал жену на иранскую границу к месту службы. Там вместе они прожили три года. Анастасия Ивановна и сегодня помнит некоторые персидские слова.
Неожиданно и здесь Анастасии пригодилась ее специальность. В те годы как тако- вой – с колючей проволокой, нейтральной территорией – границы еще не было, и молодые бойцы, прибывшие на службу, плохо разбирались, где наша территория, а где чужая. И если новобранцы заходили на землю соседей, иранцы по ним начинали стрелять. Командование решило обозначить границу – пропахать трактором полосу, разграничив территории.
Но кто выполнит это задание государственной важности? И тогда вспомнили про Анастасию – она же трактористка! Женщина вспоминает: «Еду я на тракторе, а они сидят на горе и кричат: «Урус баджи сатана!» Для них было чудно, что трактором управляет русская женщина».
На третий год она забеременела. На заставе молодой врач категорически отказался принимать роды в полевых условиях, и муж отвез жену рожать в Киваи.
Анастасия Ивановна признается, что три года на границе стали самыми счастливыми в ее жизни. Жаль, что счастье оказалось столь коротким. «Муж одел и обул меня, хорошенькой я стала, как кукла», – рассказывает моя собеседница. До сих пор она хранит одно из тех платьев в память о своем недолгом счастье.
/var/www/klitnsy-trud/data/www/klitnsy-trud/uploads/2018/09/sajt 1 11
Супруг оставил жену в Киваях, а сам вернулся на границу. Больше они не виделись: Федор погиб в одном из боев на границе вскоре после начала войны. Первенец, дочь Дина, родилась 25 сентября 1940 года. Спустя несколько месяцев, Анастасия устроилась в колхоз трактористкой. Кормила ребенка прямо в поле, куда его приносила ей мать. «С трактора спрыгну, грудь достану, вспоминает Анастасия Ивановна, – а она вся грязная. Ребенок поначалу глядит, отказывается брать. Покормлю, мать забирает Дину и уходит. А я – на трактор, работать дальше».
Когда дочери исполнилось 10 месяцев, началась война. «В то лето, – вспоминает Анастасия Ивановна, – уродился богатый урожай. К уборке жита еще не приступали, и оно стеной стояло в поле. Мужиков призвали на фронт, и в селе остались старики, женщины и дети. Убранную рожь отдавала односельчанам – забирайте, кто сколько хочет, чтобы врагу не досталось».
Весной 1945 года пришла победа, и Анастасия Ивановна опять села за руль трактора. Спустя год, когда в Киваях прибавилось мужиков, она передала штурвал более молодым, а сама пошла рабочей в бригаду. Мирная жизнь налаживалась непросто. Люди трудились полураздетые, полуголодные. Зимой и летом была одна обувка – бурки, которые надевали на босу ногу. Зарплату в колхозе не платили, выдавали хлебом да еще в колхозной столовой бесплатно кормили.
В колхозе «Россия» Беспалова проработала более 13 лет. Но и на заслуженном отдыхе помогала родному хозяйству. Случалось, что к ней обращались молодые трактористы с просьбой подменить в горячую пору, когда они не успевали по хозяйству. И 75-летняя женщина садилась в кабину трактора.
Личная жизнь как-то не задалась. Анастасия Ивановна после войны во второй раз вышла замуж, но неудачно – муж пил. Женщина помаялась и разошлась. Одна растила троих детей. Но ее жизнь оказалась более длинной, чем у них – сына и двоих дочерей, мать похоронила и в старости осталась одна.
Через всю жизнь Анастасия Ивановна пронесла любовь к чтению и к вышивке. Читала и рукодельничала по ночам. Вязать кружева и вышивать начала в далеком детстве. Зимними вечерами мать и старшие сестры постоянно рукодельничали, готовя приданое к свадьбе. Однажды Настя попросила у мамы: «Я тоже хочу научиться плести». Взрослые дали ей самодельные, из прутиков спицы, и она начала старательно выводить петельки.
«Трудиться я любила, – продолжает вспоминать Анастасия Ивановна. – Ночью вышивали. Лампу считали богатством. У нас ее не было, мама или сестры слепенечек запалят, в дежку поставят, вокруг садятся, шьют, вышивают. Сколько я вышила детям в приданое, друзьям и знакомым на подарки!».
Сохранилось до сегодняшнего дня немногое, в том числе старинное полотенце из домотканного полотна, украшенное узором из красных и серых ниток и кружевами, сплетенными крючком из белой тонкой нити.
Кстати, в довоенное и послевоенное время селянам было не так-то просто купить эти самые нитки, по тем временам они считались роскошью, женским баловством. В селе жили бедно, вели натуральное хозяйство. Чтобы заработать живые деньги, киваевцы резали торф на продажу. Возили в город, на вырученные деньги сначала покупали все необходимое, на оставшиеся старались купить катушку ниток. Но ее хватало ненадолго, работа стопорилась до тех пор, пока опять не нарежут торфа на продажу. Поэтому полотенца, наволочка или другое белье шились подолгу и высоко ценились в бедных семьях.
Когда в магазинах появились китайские нитки «мулине», вышивать женщины стали еще активнее. Копировали друг у друга узоры, старались перещеголять подруг и по количеству, и по качеству работ. В домах на видном месте висели в рамках вышитые крестиком картины. Анастасия Ивановна вышивала до преклонного возраста, пока не стало портиться зрение.
Через всю свою нелегкую жизнь Анастасия Ивановна пронесла любовь к чтению. Читала все, что приходило в руки: книги, календари, газеты, журналы. Регулярно посещала библиотеку. Если роман увлекал, могла просидеть над книгой до глубокой ночи, пока не перевернет последнюю страницу.
Сегодня всего этого она лишена из-за слепоты. В придачу стала плохо слышать. Поэтому частенько садится у телевизора, включает его на полную громкость. Пока были силы, Анастасия Ивановна одна справлялась по хозяйству. Но года три назад она пришла в дом к своим соседям – семье Торопыгиных. Хозяйке, Людмиле Николаевне, тогда сказала: «Сдай меня в дом престарелых или возьми к себе, я тебе сына помогу выучить». Людмила родилась и выросла в Киваях, работала в колхозе и хорошо знает Беспалову. Она не могла отказать женщине, чувствовала, что в социальном учреждении она не сможет жить, поэтому ответила: «Какой с тебя помощник, живи так».
Когда вернулась с работы, сын сказал, что баба Настя начала переносить свои узлы. Так в семье Торопыгиных появилась бабушка. После переезда семьи в другой дом у Анастасии Ивановны появилась своя комната, где она обустроилась на свой вкус: на кровати много подушек в вышитых наволочках, на столике у кровати – иконы. Людмила, Сергей и двое их сыновей помогают ей справляться с житейскими проблемами. «Какие с ней хлопоты, – говорит Людмила, – мы ее считаем членом семьи. Если сыновья в отъезде, то, когда звонят, первым делом спрашивают: как баба Настя? Любят с ней почаевничать».
В хорошую погоду Анастасия Ивановна выходит из дома и отправляется на прогулку по селу. Посидит с одним односельчанином, другим, узнает последние новости.
За улицей, где она живет сегодня, расстилается поле, упирающееся в зеленую кромку леса. Анастасия Ивановна не видит его, но слышит шум ветра, вольно гуляющего над ним. И тогда накатывают воспоминания: огромное поле, по которому медленно ползет трактор, оставляющий после себя глубокую борозду, а ласковый ветер треплет волосы…
Н. ГОРОХОВА.
