Я видела, как «дышала» земля

Коренная клинчанка И.М. Кузина принесла в редакцию рукопись со своими воспоминаниями о том, как она, маленькая девочка Ира, ее сестра Вера, их мама жили в страшное военное лихолетье. Эти строчки нельзя читать без слез. Предлагаем вашему вниманию воспоминания Ирины Макеевны.

Отчетливо помню тот день, когда мы узнали о начале войны. 22 июня 1941 года выдалось солнечным, жарким. Вечером мы с соседскими детьми допоздна играли в прятки, и родители не могли нас дозваться домой. И только в полночь стали расходиться, желали друг другу спокойной ночи. И не думали даже, что та ночь будет последней спокойной ночью и для нас, и для всей нашей огромной страны. В полдень по радио прозвучало сообщение о том, что германские войска без объявления войны вероломно вторглись на территорию Советского Союза.
На следующий день молчаливые мужчины в сопровождении плачущих женщин потянулись к военкомату. Вскоре началась эвакуация фабрик и заводов, оборудование демонтировалось и отправлялось на восток.

Немцы быстро продвигались в глубь нашей страны. Вскоре они вошли и в Клинцы. Это произошло утром 20 августа. Со стороны Суража по Вьюнковской дороге двигалась колонна автомашин с немецкими солдатами в сопровождении мотоциклистов.
В городе стала создаваться сетью карательных органов и спецслужб, городская управа, полиция. Был установлен комендантский час, нарушение которого влекло за собой страшную кару. Немцы истребили всех дворовых собак, слышен был только лай их овчарок. В многоэтажных домах и более крепких частных расположились немецкие солдаты.
Свои злодеяния оккупанты начали с того, евреев и цыган согнали на опушку леса и заставили их рыть огромный ров. Потом выстроили всех вдоль рва и стали расстреливать автоматной очередью. Вниз падали и убитые, и раненые. Детей брали за ноги, ударяли головами и бросали в ров. Затем нескольких оставленных в живых человек заставили засыпать ров, а потом и их расстреляли. На следующий день мы ходили ко рву, слышали стоны раненых и видели, как «дышала» земля.
Некоторые русские женщины, рискуя своей жизнью, пытались спасти еврейских детей, выдавая их за своих. Полицаи составили списки детей, и родители с детьми должны были являться для сдачи крови раненым немецким солдатам. Пришлось идти и нас. У Веры взяли кровь, а я не далась — кричала, отбивалась ногами и руками, а когда начали меня связывать, покусала медсестер. Только тогда они отступили от меня, и это меня спасло.
В первые месяцы войны немецкие самолеты сбрасывали листовки с призывом сдаваться, ибо война русскими проиграна, немцы уже на подступах к Москве. Эти листовки мы собирали и рвали на мелкие кусочки. Не верили в это ни дети, ни наши родные. Они внушали нам: враг будет разбит!
У старушки Евдокии Антипьевны Матвеевой в первые месяцы войны бомбами был разрушен дом, стоявший в огороде, но она непрерывно повторяла: «Германец в Первую мировую войну уже топтал нашу землю, и был изгнан. И теперь недолго ему властвовать осталось. С позором побежит в свою неметчину».
На ночь мы плотно завешивали окна одеялами, чтобы сквозь щели не проникал на улицу свет. Поначалу во время ночных бомбежек мы оставались в доме. Но во время одной из них повредило крышу и выбило раму, а мы, лежавшие на кровати возле окна, упали на пол и мать посчитала нас убитыми, посчитала убитыми, поняли, что пережидать бомбежку надо где-либо в огороде.
Дедушка вырыл в саду, под яблонями глубокий окоп, и мы, едва заслышав гул самолетов, убегали туда.
В окопе было очень сыро, холодно и страшно, кусали комары. Самолеты летали низко, на крыльях и фюзеляже была видна свастика, гул стоял страшный, душераздирающий. У наших он был спокойным, и мы научились различать, какой

самолет летит — наш или немецкий. Немецкие самолеты сначала ракетой освещали местность, а потом сбрасывали бомбы.
Вспоминается еще такой случай. Во время очередной ночной бомбежки родственница соседей с двумя дочерьми из центра города бежала к ним, но, не достучавшись, так как все находились в окопах в глубине огородов, вынуждена была бежать в поле. Увидев летящий немецкий самолет, женщина упала на землю, прикрыв своим телом девочек. Она погибла, а девочки Зоя и Галя Спасские остались чудом живы. Прибежав утром, они рассказали о случившемся.
В воскресные дни крестьяне приезжали на лошадях на рынок — менять продукты на одежду. Одни крестьянин, оставив лошадь с повозкой возле нашего дома, отправился с поклажей на рынок. Вернулся и видит, что немцы роются в его повозке. Мужик подбежал к ним, стал ругаться и тут же получил пулю в лоб.
На оккупированной территория фашисты открыли разные артели и насильно заставляли население работать на них. Кого — пилить корабельные сосны, грузить на машины, а потом в вагоны. Дальше древесину везли в Германию. Других заставляли вязать носки, перчатки, шарфы для немецких солдат, плести лапти для военнопленных. Кто не мог холить на работу, привозили сырье домой на неделю. В конце недели приезжали, забирали товар. Нормы давались очень высокие. Нашей маме дали задание плести лапти. Она не могла справляться с работой, и мы ей помогали. Я совсем не могла плести лапти, а шестилетняя Верочка тем более. Было неимоверно трудно натягивать шпагат, протягивать его через соседний ряд. Поэтому брака было много. Плохо сплетенные лапти немцы возвращали нам на переделку.

И. Кузина.